| Winter | Дата: Суббота, 22.10.2011, 19:23 | Сообщение # 1 |
 Генерал-майор
Группа: Администраторы
Сообщений: 397
Статус: Offline
| ЕКАТЕРИНEНШТАДТ - БАРОHCК - ЕКАТЕРИНОГРАД - МАРКСШТАДТ - МАРКС: СУДЬБА КРУПНЕЙШЕГО НЕМЕЦКОГО ПОСЕЛЕНИЯ В ПОВОЛЖЬЕ
История любого народа, как в капле воды, отражается в судьбах людей и тех населённых пунктов, где они обитают. По известным причинам историография проживания немцев в России и СССР пока что далека от глубокой научной проработки и полноты. К наиболее явным "белым пятнам" в этой сфере нельзя не отнести историю отдельных поселений российских немцев. (1)
"Пробелы в изучении истории российско-немецких поселений настолько велики, что даже у столь крупного исследователя, как Карл Штумпп из ФРГ, можно, встретить, например, такое утверждение: "В России не было немецких городов. Но российские немцы были широко представлены во многих городах, особенно в Поволжье. В города. уже в период переселения попадали немецкие ремесленники и торговцы; позднее из-за нехватки земли многие крестьянские сыновья также переезжали в города. Например, в Саратов, Екатериненштадт и Покровск, впоследствии Энгельс". (2) Как видно, в этой фразе Екатериненштадт, которому посвящена данная публикация, поставлен в один ряд с русским Саратовом и основанным украинскими казакам Пикровском. Между тем Екатериненштадт является исконно немецким поселением, более того - после 1917 г. он официально получил статус города. Нескольк позднее у немцев Поволжья появился и второй город - Бальцер (ныне Красноармейск Саратовской области). По данным переписей населения 1926 и 1939 гг., в этих городах насчитывалось значительно больше жителей, чем в любом другом немецком поселении СССР.
Конечно, отличие городов от сёл не сводится к численности их обитателей. С. Терёхин вполне обоснованно выделяет два типа немецких поселений в России, отличных как по структуре населения, так и по своим архитектурным особенностям, - земледельческие и ремесленно-торговые колонии. К последним, как он отметил, относился и Екатериненштадт. Приведённое им свидетельство начала 30-х годов XIX в. достаточно красноречиво: "Екатериненштадт, имея много красивых и несколько каменных домов, походит на хороший город, по крайней мере, большая часть иностранных поселенцев считает его таковым". (3) Очевидно, он был задуман как город с самого начала, иначе чем объяснить его название, не имеющее аналогов среди немецких колоний Поволжья? Уже на рубеже XIX и ХХ вв. Министерство внутренних дел России намеревалось предоставить Екатериненштадту статус города, но местные власти, по имеющимся сведениям, отказались от этой почести из опасения последующего роста налогов.
Значимость Екатериненштадта в истории российских немцев обусловлена не только его уникальным "полугородским" типом. Он уже до 1917 г. представлял собой важный центр торговли, ремёсел, промышленности, образования и культуры. Здесь имело место редкостное для немецких колоний сосуществование трёх религиозных конфессий - лютеранской, католической и православной. С апреля 1919 г. по июль 1922 г. город являлся первой "столицей" немецкой автономии на Волге. Нельзя сказать, что история Екатериненштадта, происходившие там события не привлекали к себе внимания исследователей. Интересный материал на этот счёт имеется в работах А. Германа, С. Терёхина, И. Дитриха, И. Плеве, А. Айсфельда. (4) В последнее время стали публиковаться и воспоминания об этом городе. Среди них выделяются очерки Ф. Эмиха из Тюмени, не раз печатавшиеся в периодических изданиях российских немцев. Тем не менее, ни одной крупной обобщающей работы об Екатериненштадте до сих пор не появилось.
Возможно, что это скоро произойдёт. С 1993 г. над книгой о городе и его жителях работает по моему совету английская журналистка Сьюзен Ричардс, автор нескольких книг о России. Весной 1994 г. она сообщила мне, что работа приближается к концу. Заметный интерес к данной теме проявляется и в США, где проживает немало бывших екатериненштадтцев и их потомков. В 1992 г. некоторым из них впервые за много лет удалось побывать в Марксе. При этом они обещали поделиться с местным краеведческим музеем имеющимися у них документами и материалами по истории города. Думается, нам, немцам, ещё живущим в России, тем более негоже оставаться в стороне от этого поиска.
Не имея возможности поработать в архивах, я не ставлю в данной публикации амбициозных задач. Моя цель - попытаться рассказать лишь о некоторых важных моментах в судьбе Екатериненштадта - города, где жили многие поколения моих предков. При этом я буду основываться на опубликованных мaтериалах, воспоминаниях моих близких, а также личных впечатлениях во время посещения Маркса в 1991-92 гг.
Наглядной иллюстрацией к истории города является длинная и далеко не случайная череда его имён: Екатериненштадт - Баронск - Екатериноград - Марксштадт - Маркс. Название Екатериненштадт (по-немецки Katharinenstadt, по-русски поначалу Екатеринштад) произошло, как известно, от имени императрицы Екатерины II, пригласившей иностранных колонистов на поселение в Россию.
Для доставки переселенцев российская корона заключила контракты с иностранными предпринимателями (в основном французами, бельгийцами и швейцарцами), выплачивая им определённую мзду за каждую завербованную семью. Наиболее известным из этих вербовщиков был барон Кано де Борегард, по одним данным швейцарец, по другим - француз. Его имя запечатлено как в слове "Баронск", так и в названиях двух пригородных сёл (село Борегард находилосъ в нынешней городской черте Маркса). До 1914 г. названия Екатериненштадт и Баронск использовались параллельно.
С началом Первой мировой войны, в рамках "борьбы с немецким засильем", город получил русифицированное имя Екатериноград.
В июне 1919 г., уже будучи центром немецкой автономии, Екатериненштадт был переименован в Марксштадт. Имени Маркса, в отличие от имён его многочисленных "учеников", удостоился только один город в СССР. Формально переименование состоялось на съезде Советов немецких колоний Поволжья, но такого рода решения не могли, конечно, приниматься без санкции на самом верху. Видимо, высокая честь объяснялась тем, что Трудовая Коммуна немцев Поволжья (первое название автономии) должна была, по замыслу большевистских вождей, явиться своеобразным прообразом марксовой Коммуны для самой Германии. Во всяком случае, роль крошечного национального образования в качестве примера для западных пролетариев муссировалась в те годы весьма усиленно.
Наконец, в 1941 г., после ликвидации АССР НП и искоренения немецких названий на её территори, город стал называться своим нынешним "усечённым" именем Маркс.
Возникновение Екатериненштадта изучено настолько слабо, что в литературе до сих пор фигурируют различные даты его основания. Так, И. Фляйшхауэр из ФРГ утверждает, что он был первой немецкой колонией на Волге, заложенной ещё в 1764 г. (5) Эта версия не подтверждается, однако, другими исследователями. Они называют две даты - 1766 и 1767 гг. Последняя из них значится и на стелле, установленной сейчас при въезде в Маркс со стороны г. Энгельса. Однако наиболее точной является, видимо, дата, приведённая в книге Г. Бераца (6), - 27 июня 1766 г.
Из того же источника следует, что в год основания в Екатериненштадте было 283 жителя. (7) Они прибыли из Франции (возможно, имелись в виду Эльзас или Лотарингия), Саксонии и Гессен-Дармштадта. (8) По числу первопоселенцев его превосходил целый ряд немецких поселений левобережья. Однако через несколько лет Екатериненштадт, заложенный в удобном месте на левом берегу Волги, в 50 км северо-восточнее Покровска, опередил их в своём развитии. В 1769 г., по данным дореволюционного историка Г. Писаревского, в Екатериненштадте проживало уже 220 семей, которые насчитывали 812 человек (рекордная численность для немецких колоний Поволжья того времени), держали 422 лошади, 3-х волов, 254 коровы, 29 овец, 47 свиней и имели 130 домов, 62 амбара, 62 конюшни (9). Судя по количеству скота и дворовых построек, в Екатериненштадте явно преобладали крестьянские занятия. И это при том, что почти треть его жителей составляли ремесленники. В большинстве своём они, однако, не нашли применения своим профессиям на новом месте, что являлось серьёзным нарушением условий Манифеста Екатерины II от 22 июля 1763 г.
Первоначальный бурный рост Екатериненштадта продолжался недолго. Дали о себе знать трудные и крайне непривычные для колонистов условия жизни на новом месте, частые неурожаи, разорение в результате набегов кочевников, а также пугачёвского бунта. К тому же Екатериненштадт являлся не государственной, а "вызывательской" колонией. В таких поселениях царил произвол лихоимцев-вербовщиков, подвергавших колонистов дополнительным тяготам.
Чрезвычайно высокая смертность и низкая рождаемость в результате перечисленных причин, а также прекращение притока новых поселенцев привели к резкому падению численности жителей Екатериненштадта - до 716 в 1776 г. и 636 в1788 г. Положение было настолько тяжёлым, что в 1794 г. староста Екатериненштадта Симон Миллер и 53 других колониста направили прошение императрице о своём "крайнем изнеможении" и невозможности уплачивать долг казне из-за незнания языка и местных условий, болезней от чужого климата, разбойничьих набегов. Ответа они не получили. В этой отчаянной ситуации группа колонистов решила бежать назад в Германию. По преданию они сговорились с местными жителями, которые обещали довести их до польской границы, но заманили на волжский остров у Екатериненштадта (впоследствии названный "Toteninsel" - "Островом мёртвых"), ограбили и убили.
Однако постепенно, по мере того, как колонисты привыкли к новым условиям, а власти обеспечили охрану колоний от набегов, положение стало нормализоваться. Это сказалось на динамике численности населения Екатериненштадта, отражённой в итогах периодических ревизий: 1798 г. - 720, 1816 г. - 1441, 1834 г. - 2468, 1850 г. - 3669, 1857 г. - 4354. (10) Тем не менее, ряд колоний Правобережья (Ягодная Поляна, Франк, Норка, Гуссенбах, Дёнхоф, Гримм) в этот период заметно вырвались вперёд по числу жителей. Причину нетрудно уяснить, сравнив площадь земли, находившейся в их владении. В Екатериненштадте её имелось на 1 января 1857 г. 4918 десятин, а в перечисленных колониях соответственно 5843, 5869, 10803, 8459, 8635, 14483 десятин. (11) Таким образом, Екатериненштадт, расположенный в тесном окружении других немецких колоний, явно не имел перспектив для роста в качестве чисто аграрного поселения.
Видимо, это и послужило одной из причин усиленного развития здесь, начиная со 2-й половины XIX в., торговли, ремесла, а затем и промышленности. Это произошло не на пустом месте: уже к концу ХVIII в. В Екатериненштадте имелись кирпичный завод, три ветряные и одна водяная мельница. Екатериненштадт стал важным центром торговли зерном. На берегу Волги выросли огромные зерновые амбары. Ремесло и промышленность также были нацелены в основном на обслуживание сельского хозяйства. В Екатериненштадте возникло крупнейшее промышленное предприятие немецких колоний Поволжья - завод Шефера, где накануне Первой мировой войны было занято до 400 рабочих. Они производили сельсклхозяйственную технику и инвентарь, занимались строительством и рсмонтом мельниц. Продукция завода распространилась далеко за пределы региона, вплоть до Сибири и Бессарабии. (12) Тем не менее, значительную часть населения Екатериненштадта продолжали составлять крестьяне, имевшие свои наделы в степи и живущие в городе только зимой.
Одновременно наблюдался заметный прогресс в области просвещения и культуры. В Екатериненштадте действовали Центральное училище, мужская гимназия и женская прогимназия, несколько школ. В 1852 г., в ознаменование 90-летия екатериненских манифестов, был открыт бронзовый памятник императрице, сооружённый по проекту знаменитого скульптора П. Клодта на пожертвования колонистов. Екатерина II была изображена на троне, держащей в руках свиток со своим знаменитым Манифестом от 22 июля 1763 г. Памятник стал одной из главных достопримечательностей города, а парк, разбитый вокруг него (Katharinengärtchen), излюбленным местом отдыха екатериненштадтцев.
В Екатериненштадте имелись - лютеранская, католическая и православная церкви. Эта мультиконфессиональность, отнюдь не характерная для немецких колоний Поволжья, была порождена происхождением первопоселенцев из различных по вероисповеданию земель, а также постепенным притоком русского населения по мере развития города. К началу ХХ в. лютеранская община охватывала примерно 60 % населения Екатериненштадта, а католическая и православная - по 20 %. На месте первой, ещё деревянной лютеранской церкви был воздвигнут памятник Екатерине II, но взамен лютеране получили величественную каменную церковь, построенную неподалёку. Она не без основания считалась самой красивой церковью в немецких колониях Поволжья. В 1895 г. в ней был установлен орган фирмы Валькер из Людвигсбурга. Почти рядом находилась католическая церковь, построенная иезуитами ещё в 1815 г. и являвшаяся одним из первых каменных культовых сооружений немцев Поволжья.
К началу ХХ в. окончательно сложилась планировка Екатериненштадта, в основном сохранившаяся и поныне. К первым 5 улицам, заложенным вдоль Волги, добавилось ещё 6. Самая широкая поперечная улица (нынешняя Ленина, первое название - Reichstraße, т.е. Государственная улица), где находились лютеранская и католическая церкви, делила город на две почти равные части - Oberstadt и Unterstadt (верxнюю и нижнюю). Вопреки названиям первая из них находилась ниже по течению Волги, а вторая - выше. На этой же улице традиционно располагался и рынок. Он перемещался дальше от Волги по мере разрастания Екатериненштадта в этом направлении. В конце концов рынок разместился в районе нынешней улицы Рабочей, где он находится и сейчас. На Государственной улице, невдалеке от Волги, находился также постоялый двор (здание сохранилось), а в начале ХХ в. на возвышенном месте было построено самое крупное в Екатериненштадте школьное здание (нынешний Дом быта). В 1912 г. в городе насчитывалось уже 11962 жителя. Казалось, ничто не предвещало тех роковых событий, которые вскоре перевернули жизнь и екатериненштадтцев, и всех россиян.
После Февральской революции 1917 года в Екатериненштадте возникла организация социалистов. Она состояла из учителей и других представителей интеллигенции, а также из рабочих. Поскольку Екатеринештадт далеко опережал другие немецкие колонии Поволжья по численности этих слоёв населения, вполне закономерно, что наиболее многочисленная и влиятельная социалистическая группа сформировалась именно в этом городе. Местныe социалисты были весьма умеренными и тяготели, в основном, к меньшевикам. Газета "Колонист", издававшаяся екатсриненштадтской группой с марта 1917 г., стала в мае органом Союза немцевсоциалистов Поволжья. В ЦК этой организации по началу также доминировали екатериненштадтцы. Однако весной 1918 г. при поддержке новых властей ведущие позиции в Союзе занял саратовский комитет, стоявший на большевистских позициях. Несмотря на это, к осени 1918 г. разношерстный Союз был распущен, а вскоре в Eкатериненштадте возникла большевистская организация. Ещё ранее, 22 марта 1918 г. был образован екатериненштадтский Совет во главе с Александром Дотцем.
Сразу же после октября 1917 г. немецкие поселения Поволжья оказались во власти произвола и хаоса. Красногвардейцы врывались в колонии, разоружали их органы самообороны, арестовывали местное руководство, объявляли "военное положение" и налагали на колонистов контрибуцию. В Екатериненштадте она составила - ни много ни мало - 2 млн. рублей. (13) После уплаты колониям угрожали новые контрибуции, а в противном случае - произвольные "реквизиции" и вооружённые репрессии.
Гражданская война непосредственно не затронула Екатериненштадт, но в неё были втянуты многие его жители. Осенью 1918 г. в Саратове комплектовался 1-й Екатериненштадтский коммунистический немецкий полк, направленный на Украину. В 1920 г. в Марксштадте была сформирована кавалерийская бригада. А в начале 1921 г. отсюда направлялась кампания против банд Вакулина и Пятакова, бесчинствовавших к югу от города. Тела погибших от рук бандитов в окрестностях Марксштадта были торжественно захоронены на площади рядом с православной церковью. При открытии памятника на братской могиле присутствовал сам М. Калинин.
Куда сильнее, чем от гражданской войны, пострадали екатериненштадтцы от катастрофического голода 1921-22 гг. Его предыстория восходит, на мой взгляд, к лету 1918 г., когда в Николаевский уезд Самарской губернии, к которому принадлежал Екатериненштадт, была направлена по указанию Ленина первая в РСФСР продовольственная экспедиция во главе с С. Малышевым. Она везла с собой несколько вагонов с товарами крестьянского обихода, чтобы обменять их на хлеб. Экспедиция отправилась именно сюда не случайно: эта территория была одним из немногих крупных зерновых районов, оставшихся к тому моменту в руках большевиков. Помимо снабжения уже голодавших столичных городов экспедиция, видимо, преследовала и другую цель - налаживание прямого продуктообмена между городами и сёлами, который, по замыслу большевистских теоретиков, должен был прийти на смену товарно-денежным отношениям. Авантюрность подобных планов выявилась тотчас, как только иссякли скудные запасы товаров, имевшиеся в распоряжении государства для обмена на зерно. В этих условиях большевистские власти обратились к куда более "эффективному" методу - неприкрытому насилию.
Экспедиция 1918 г. и её влияние на последующую продовольственную политику в Области немцев Поволжья изучены пока явно недостаточно. В большей степени этому вояжу повезло в художественной литературе: рассказ И. Бабеля "Иван-да-Марья" красочно описывает Екатериненштадт того периода и пребывание здесь продовольственной экспедиции. Эта тема затронута также в воспоминаниях самого С. Малышева "Встречи с Лениным". Дешевизна и изобилие продовольствия в ещё не разорённом Екатериненштадтe позволили экспедиции заготовить всего за два месяца 42 тыс. пудов хлеба. О блестящем результате было доложено в Москву, и 17 августа 1918 г. Ленин направил С. Малышеву в Екатериненштадт ответную приветственную телеграмму.
По всей видимости, этот быстрый и несколько неожиданный успех породил в Кремле совершеонно превратное мнение об экономическом положении и возможностях немецких крестьян Поволжья. Данное представление не изменили, очевидно, и поездки в Марксштадт в 1919 г. М. Калинина и В. Молотова. Иначе трудно объяснить ту особую беспощадность, с которой в 1919-20 гг. проводилась в немецкой автономии на Волге продразвёрстка, сама по себе достаточно жестокая мера. В сочетании с засухами 1920-21 гг. это обстоятельство не могло не привести Область немцев Поволжья к катастрофе.
Местное руководство отнеслось к драконовским мерам центральных властей неоднозначно. Среди caмых "твердокаменных" деятелей, выступавших за выполнение продразвёрстки любой ценой, был и упомянутый А. Дотц. В феврале 1920 г. областная ЧК, которую он в то время возглавлял, арестовала умеренную часть руководителей области и тех, кто их защищал. (14) Судьбе было угодно, чтобы он дожил до июля 1965 г. и в составе второй делегации российских немцев был принят А. Микояном. Высказавшись за восстановление АССР немцев Поволжья и напомнив о своём участии в её создании в голодные годы, А. Дотц сказал: "Мы выполняли все приказы о продовольствии, и выполняли досрочно. (...) Достаточно было написать только записку, и люди отдавали всё". Но к этому моменту высокое руководство предпочитало больше не вспоминать о подобных "подвигах" времён военного коммунизма, и Микоян дипломатично промолчал.
В начале 1921 г. в Марксштадте появились первые умершие от голода. В результате полного изъятия у крестьян зерновых запасов, включая семенные, вынужденного массового забоя скота и практического отсутствия помощи извне положение усугублялось с каждым месяцем. Многие марксштадтцы вынуждены были спасаться бегством. Осенью голодали уже фактически все местные жители. Ситуация ухудшилась ещё больше, когда в конце сентября 1921 г. население вымирающего города удвоилось после доставки сюда 10 тыс. голодающих. По решению ВЦИК они подлежали эвакуации из области, но вынуждены были оставаться в Марксштадте в течение двух месяцев (!) из-за отсутствия транспорта. (15) Умерших на пристани, на марксштадтских улицах и в домах не успевали хоронить. Судя по рассказам очевидцев, оставшиеся жители города вымерли бы полностью, не подоспей зарубежная помощь. Её оказывал в Марксштадте с конца 1921 г. сначала детям, а затем и взрослым Международный союз помощи детям (МСПД) во главе со знаменитым полярным исследователем Ф. Нансеном, который лично посетил город. Страшным символом тех лет выглядит фотография, которая запечатлела множество мёртвых марксштадтских детей и была напечатана в книге Э. Гросса об АССР НП, изданной в Покровске в 1926 г.
Невосполнимый урон, нанесённый Марксштадту, частично отразила перепись населения 1926 г., зафиксировавшая в городе 12457 жителей, в т.ч. 11260 немцев (более 90%). Таким образом, за 14 лет с 1912 г. население города увеличилось лишь на 4,1%. Времена динамичного роста крупнейшего немецкого поселения в Поволжье навсегда ушли в прошлое.
Катаклизмы первых лет Советской власти наложили свой отпечаток на все стороны жизни Марксштадта. В 1919 г. был национализирован завод Шефера. Переименованный в 1-ю государственную фабрику сельскохозяйственных машин, он работал к концу 1921 г., в разгар голода, всего на 3% своей мощности. (16) Но вскоре на базе этого крупнейшего предприятия Области немцев Повопжья начал строиться первый в стране тракторный завод с примечательным названием "Wiedergeburt" ("Возрождение"). В 1926 г. здесь уже было выпущено 12 тракторов. Однако, с созданием более мощных тракторов и строительством гигантских предприятий для их производства, завод переключился на выпуск двигателей. Он получил очередное название - "Коммунист", которое, насколько мне известно, сохраняет и поныне.
Наряду с заводом и самим городом, коммунистическая символика утвердилась и на городских улицах. Все они получили новыс имена: Коммунистическая, Маркса, Карла Либкнехта, Энгельса, Бебеля, Лассаля, Рабочая, Свободы, Красная, Красноармейская и т.п. Рядом с этими ультрареволюционными символами не могло быть места Екатерине II. в конце 20-х годов памятник императрице задвинули во двор местного музея, а затем расплющили под прессом на заводе "Коммунист" и, в конечном итоге, переплавили.
"Культурная революция" большевиков не ограничилась, однако, присвоением новых названий и сносом памятников. В 20-х и 30-х годах в Марксштадте были предприняты и определённые позитивные шаги по развитию образования и культуры. Вместо гимназий появилась сеть советских школ. В городе открылись механический техникум, строительный техникум (в 1933 г. слился с механическим), педтехникум. Здания, где находились эти учебные заведения, существуют и поныне. Ещё в марте 1919 г. в Екатериненштадте был открыт первый национальный государственный музей немцев Поволжья. В 1925 г. Правительство АССР НП передало музею двухэтажный особняк, где это учреждение располагалось до своего закрытия в 1936 г. В 30-е годы в городе существовал даже крестьянский театр.
Но в этот же период в Марксштадте, как и повсюду в стране, развернулась разнузданная травля религии. Усилиями германского коммуниста Л. Кампгаузена и его местных коллег с лютеранской церкви сбили кресты, разрушили её величественную колокольню и устроили в изувеченном здании Дом культуры завода "Коммунист". Для пущей убедительности рядом вывесили огромный транспарант с надписью: "Religion ist Opium für das Volk" ('Религия есть опиум для народа"). Момент разрушения церкви запечатлён на фотографии, сохранившейся в местном музее. В исторической хронике А. Германа упомянуто о массовом выступлении марксштадтцев 5 июня 1930 г. с протестом против закрытия лютеранской церкви. Очевидцы рассказывают, что разъярённые горожане схватили Кампгаузена, изготовившегося сшибить с церкви кресты, облили керосином, но спичку поднести не успели. После этого события были репрессированы многие марксштадтцы, включая и тех, которые не имели к нему никакого отношения. Великолепный церковный орган просуществовал ещё до холодной зимы 1941/42 гг., когда новые местные жители растащили его на дрова. Последний пастор марксштадтского лютеранского прихода Артур Юлиус Клюк был в 1928 г. сослан в Сибирь и там уничтожен. (17)
Аналогичная участь постигла католическую церковь: её изуродовали и превратили в кинотеатр. В 1986 г. отцы города снесли его с лица земли. По сообщению А. Гepмана закрытие этой церкви также не обошлось без упомянутого Л. Кампгаузена, подвизавшегося в роли председателя Марксштадтского кантонального Совета безбожников. Этот деятель под дулом пистолета заставил патера (им был в то время Георг Байер) и церковный совет католической церкви rюдписать заявление о передаче храма государству. Хулиганские действия Кампгаузена приобрели широкую огласку, и Главсуд АССР НП приговорил его к 2,5 годам лишения свободы. Однако Верховный Суд РСФСР заменил наказание нa условное, а нарком юстиции РСФСР лично взял зарвавшегося богохульника под зшциту. (18)
В марксштадтской православной церкви поначалу устроили зерновой склад, а затем церковь попросту взорвали. Говорят; что из обломков, на которые разлетелось здание, удалось построить лишь небольшую школу в пригородном селе Боаро (ныне Бородаевка).
Новый крестовый поход против религии не случайно совпал по времени с насильственной коллективизацией и массовым раскулачиванием. В государстве, вступившем в стадию зрелого тоталитаризма, не могло быть места ни для религии, ни для каких-либо других независимых форм общественного сознания. Раскулачивание, проведённое в АССР НП в феврале-марте 1930 г., коснулось и многих марксштадтцев, которые ещё не оставили своих крестьянских хозяйств. А сталинская коллективизация, вызвавшая к жизни новые формы продразвёрстки, породила очередной катастрофический голод. В АССР НП наиболее сильно пострадала от голода 1933 года её правобережная часть, а в Марксштадте - колхозники. Власти лишили их, по существу, всех продовольственных запасов и, в отличие от 1921 года, полностью блокировали поступление помощи извне.
В этих условиях многие жители города вновь спаслись бегством. Некоторые марксштадтцы, не имевшие возможности уехать самим, отправили своих дочерей в Москву, на работу в роли прислуги в семьи сановников, зарубежных специалистов и даже в иностранные посольства. Большинство этих немецких девушек возвратилось по домам через год-два, но некоторые пробыли в столице вплоть до 1941 г. и бьши выселены одновременно с остальными немцами Поволжья. (19)
Не менее больно ударили по марксштадтцам политические репрессии 2-й половины 30-х годов. Во-первых, потому, что в городах эти репрессии были гораздо сильнее. Во-вторых, немцы, как никто другой, подходили для роли "фашистских диверсантов и шпионов", с целью уничтожения которых, по тогдашней официальной версии, и была организована кровавая бойня. Она поглотила и упомянутого мракобеса Кампгаузена, и большинство коммунистов из числа марксштадтских немцев, и множество беспартийных и аполитичных горожан. 21-й, 33-й, 37-й - эти вехи жители Марксштадта не смогли забыть даже после геноцида 40-х годов.
Вечером 22 июня 1941 г., в день начала войны, в Марксштадте состоялся городской митинг. Выступая на нём, Эдуард Айрих (сотрудник местной газеты, а в будущем знаменитый спортивный тренер и активист российско-немецкого движения) и другие немцы заявили о готовности пойти добровольцами на фронт. Но сталинско-бериевская клика уготовила им совсем иную участь. Вскоре марксштадтцы могли отметить 175-летие родного города, хотя едва ли в те трагические дни кому-нибудь из них пришла в голову такая мысль. Этой годовщине суждено было стать последней в истории крупнейшего немецкого поселения на Волге.
Как и другие немцы Поволжья, марксштадтцы узнали об Указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. о поголовном выселении лишь 30 августа, из передач по радио и сообщений в местной печати. В город сразу же были введены войска. Они расположились во многих домах и принялись упражняться в артиллерийских стрельбах на немецком кладбище. Связь Марксштадта с другими населёнными пунктами АССР НП и тем более с внешним миром была прервана. В городе повсеместно отключили электричество, и по ночам в непроницаемой тьме без умолку выли собаки.
Ещё до начала выселения Марксштадт заполонили беженцы с оккупированных территорий Украины и Белоруссии, в основной своей массе - евреи. Одновременно в город потянулись жители окрестных русских сёл, прежде всего села Березники, находившегося напротив Марксштадта на правом берегу Волги. Они не мешкая занимали роскошные, по их понятиям, немецкие дома, а заодно прихватывали в качестве трофеев всё, что плохо лежало. Основная часть беженцев вернулась после войны в родные края. Их место заняли главным образом жители соседних районов, областей и республик, привлечённые по мобилизации и оргнабору.
Марксштадтские немцы (не считая женщин с ненемецкими мужьями) были выселены в первой половине сентября 1941 г. В основном они попали на Алтай и в Новосибирскую область. Типичный маршрут пролегал на барже до Энгельса, а оттуда на знаменитом телячьем вагоне, описанном Солженицыным, в Сибирь кружным пугём через юг Казахстана. Весь тяжкий путь изгнания занимал около двухнедель. Почти никто из выселенных марксштадтцев не вернулся в родной город.
Некоторые уцелевшие после сталинского геноцида жители города предпринимали робкие попытки возвращения в 50-х и 60-х годах. Но до официального снятия в конце 1972 г. запрета на прописку российских немцев в местах их довоенного проживания подобные усилия были заведомо тщетны. Лишь в 70-х и 80-х годах дело чуть сдвинулось с мёртвой точки, и в 1989 г. в Марксе проживало "уже" 617 немцев (1,8% от общей численности жителей).
К этому времени город стал центром разнузданной "антиавтономистской" (в действительности антинемецкой) кампании, развязанной местными партократами. Одновременно в Марксе возникла и ячейка саратовского общества "Справедливость" во главе с бывшим секретарём парткома завода "Радон" Валентином Проскуряковым. Этот мужественный человек лишился за свои выступления в пользу немецкой автономии на Волге не только высокой должности, но и партбилета. Однако противостоящие силы были явно неравны. Антинемецкие митинги собирали в 1989-91 гг. внушительные толпы, а число активных инонациональных сторонников немецкой автономии в Поволжье никогда не превышало нескольких сот человек. Немудрено, что даже те немногие немцы, которые за последние десятилетия вернулись на Волгу, в большинстве своём уже выехали в ФРГ или намереваются это сделать.
Современный Маркс насчитывает вдвое больше жителей, чем до войны. Но этот город, как и Красноармейск, ещё не лишился до конца своего немецкого облика, чего не скажешь о большинстве бывших немецких сёл. Историческая часть Маркса, по мнению старожилов, достаточно узнаваема, её здания в основном сохранились (не считая тех, что были снесены ещё до 1941 г., а также домов, попавших под снос при строительстве жилья и новой школы). Тем не менее, марксштадцы, спустя десятилетия попадая в родной город, испытывают сильнейшую оторопь. С одной стороны, многие старые дома обложены кирпичём, который когда-то был здесь в большом дефиците. С другой - и это главное - город разительно обветшал и одряхлел. Его улицы и дома, мягко говоря, не блещут чистотой и ухоженностью, что до войны было бы совершенно немыслимо. Послевоенная застройка Маркса столь же уныла, безлика и бездумна, как и во многих других российских городах. Не считая, быть может, нового Дома культуры им. К. Маркса, выделить в ней практически нечего.
Но самое сильное потрясение старожилы испытывают при виде местного кладбища. Разорение его немецкой части, начатое ещё во время выселения, "успешно" завершено. Сохранились лишь считанные надгробья; кресты, памятники и надгробные плиты полностью уничтожены. Старинные кирпичные склепы вскрыты, осквернённые кости разбросаны по округе. Не найдя другого места, поверх довоенных могил устроили новые захоронения. Трудно представить, что после посещения подобного "последнего приюта" кому-то из марксштадтцев может прийти в голову идея возвращения в Маркс.
Справедливости ради отмечу, что в городе видны и некоторые приметы нового. По обеим сторонам от ул. Ленина город растянулся дальше вдоль Волги. Ещё в большей степени Маркс разросся в сторону от реки. В этом районе находится сравнительно новый автовокзал, под который используется здание бывшего аэропорта, ныне не функционирующего. Вместо довоенной пристани, находившейся в районе 11-й линии, ниже по Волге сооружена новая. В городе появилось крупное промышленное предприятие - завод "Радон". Вместо послевоенного музея Карла Маркса, располагавшегося в неприспособленном помещении, возрождается краеведческий музей в том же доме, где он размещался до войны. Это здание, использовавшееся под поликлинику, было возвращено музею в 1992 г., в первую очередь благодаря усилиям его директора Н. Титова. На месте памятника Екатерине II и городского парка построен Дом пионеров. Новый парк разбит там, где когда-то находилась православная церковь. Здесь (чуnь в стороне от прежнего места) усилиями немецких активистов восстановлен обелиск на братской могиле павших от рук бандитов в 1921 г.
Помимо районной организации общества "Возрождение" в Марксе имеется немецкий культурный центр, руководимый большой энтузиасткой Элеонорой Гердт, проживавшей в городе ещё до войны. С помощью Германии в Марксе заново построена католическая церковь. Поговаривают даже о возможном восстановлении прежней лютеранской церкви. Во всяком случае, в ней состоялись первые богослужения за много лет. Тем не менее, Маркс давно уже не немецкий город и больше таковым, очевидно, не станет. История крупнейшего немецкого поселения в Поволжье завершена. Единственное, что остаётся, - основательно её изучить и по мере возможности увековечить.
Источники и литература
1 Одной из немногих основательных публикаций последних лет на данную тему явилась объёмистая, хорошо документированная илюстрированная книга: Bosch, A./Lingor, J. Entstehung, Entwicklung und Auflösung der deutschen Kolonien am Schwarzen Meer am Beispiel von Kandel von 1808 bis 1944.- Stuttgart, 1990. Siehe auch: Hermann, P./Goßnitz. Mariental-Sowjetskoje.- Alma-Ata, 1987.
2 Stumpp К. Die Russlanddeutschen. Zweihundert Jahre unterwegs.- Stuttgart, o.J., S.52.
3 Терёхин С.О. Особенности "немецкой" архитектуры на Волге // Советские немцы: История и современность. - М., 1990, с. 345.
4 См.: Герман А.А. Немецкая автономия на Волге 1918-1941. Часть 1. Автономная область 1918-1924. - Саратов, 1992; Hermann, A. Chronik der wichtigsten Ereignisse in der Geschichte der wolgadeutschen Autonomie (1918-1941) // Neues Leben, 1992-1994; Tjerjochin, S. Deutsche Architektur an der Wolga. - Berlin-Bonn, 1993; Дитрих И.И. Очерк истории немцев Поволжья. - М., 1993 (рукопись); Плеве И.Р. Немецкие колонисты Поволжья и Пугачёв // Культура русских и немцев в Поволжском регионе. Вып. 1. - Саратов, 1993; Eisfeld. A. Die Russlanddeutschen. - Munchen, 1992.
5 Fleischhauer. I. Die Deutschen im Zarenreich. Stuttgart, 1986, S. 103.
6 Beratz, G. Die deutschen Kolonien an der unteren Wolga in ihrer Entstehung und ersten Entwicklung. - Saratow, 1915.
7 См.: Дитрих И.И. Указ. соч., с. 204.
8 См.: Там же, с. 215.
9 См.: Там же, с. 198.
10 См.: Там же, с. 254.
11 См.: Там же, с. 209, 210, 213, 215.
12 Vgl. Eisfeld; Die Russlanddeutschen, S. 58.
13 Fleischhauer, Die Deutschen, S. 567.
14 См.: Герман А.А. Указ. соч., с. 60.
15 См.: Там же, с. 130.
16 См.: Там же, с. 149.
17 Die Kirchen und das religiöse Leben der Russlanddeutschen. Evangelischer Teil. 2.Auflage.- Stuttgart, 1978, S. 150.
18 См.: Немецкий российский этнос: Вехи истории. - М., 1994, с. 50.
19 Vgl. Pinkus, B./Fleischhauer, I. Die Deutschen in der Sowjetunion. - Baden-Baden, 1987, S.311.
Виктор Дизендорф (г. Кемерово)
6 сентября 1994 г.
|
| |
| |
Главная 
